Чужак в чужой стране - Страница 77

Но Майк вел себя с ним как с другом, значит, он и был другом, пока нет свидетельств противного.

Для Махмуда Харшоу выглядел выставочным экспонатом под названием «янки» — вульгарный, одетый не по случаю, громогласный, по всей видимости невежа и почти наверняка провинциал. К тому же, что еще хуже, человек, имеющий профессию. А по мнению Махмуда, все американцы были узколобыми недоучками-технарями, и не более того. Он старался держаться поодаль от всего американского. Их невероятная помесь политики с религией, их кухня — кухня! — их манеры, их упадочная архитектура и на ладан дышащие искусства — и их слепая высокомерная вера в собственное превосходство, хотя их солнышко давно уже закатилось. Их женщины. Их женщины — особенно: напористые, нескромные с тощими, словно от долгой голодовки, телами, но чем-то беспокойно напоминающие гурий. Четверо из них окружили Валентайна Майкла… и это на конференции, где пристало бы находиться одним мужчинам…

Но Валентайн Майкл представил всех этих людей — включая и вездесущих женщин — представил гордо и настойчиво как своих водных братьев, возлагая тем самым на Махмуда обязательства более крепкие, чем связывают сыновей одного отца, поскольку Махмуд хорошо понимал марсианский термин для таких тесных отношений благодаря наблюдениям за марсианами и не нуждался в таких неадекватных переводах, как «последовательное соединение» или «величины, равные другой величине, равны между собой». Он видел марсиан у них дома; он знал их бедность (по земным меркам), он окунулся в их культурное богатство и грокнул величайшее значение, которое марсиане придавали отношениям между собой.

Что ж, делать было нечего: он разделил воду с Валентайном Майклом и должен был теперь оправдать веру его друзей в него. Он надеялся, что эти янки менее развязны, чем кажутся. Поэтому он тепло улыбнулся.

— Да. Валентайн Майкл объяснил мне — с большой гордостью, — что вы все в (Махмуд употребил марсианское слово) с ним.

— Как?

— Водное братство. Понимаете?

— Грокаю.

Махмуд не поверил, но мягко продолжил:

— Поскольку мы с ним в тех же отношениях, я должен просить, чтобы меня приняли в семью. Я знаю вас, доктор, и я полагаю, что это должен быть мистер Кэкстон, — я видел портрет над вашей колонкой, мистер Кэкстон — но давайте поглядим, правильно ли я понял насчет молодых леди. Это, должно быть, Энн.

— Да, но она в мантии.

— Да, конечно. Я засвидетельствую ей свое почтение позднее.

Харшоу представил его остальным… и Джил изумила его, обратившись к нему с правильно, построенным выражением почтительности к водному брату, произнося фразу на три октавы выше любого марсианина, но с царапающей горло чистотой. Это была дюжина слов, которые она могла произносить, из сотни, которую понимала — но эту дюжину она произнесла как надо, потому что она слышала и употребляла эти слова много раз на дню.

Глаза доктора Махмуда расширились. Возможно, эти люди и не такие уж закоренелые варвары… а молодой их брат видит глубоко. Махмуд мгновенно ответил Джил почтительной фразой и склонился к ее руке.

Джил видела, что Майк пришел в восторг; она попробовала прокаркать кратчайшую из девяти форм ответа водному брату — хотя еще не грокнула ее и вряд ли стала бы предлагать (на английском) ближайший биологический эквивалент… тем более человеку, которого видела впервые.

Махмуд, который это понял, взял символическое значение, а не буквальное (невозможное с человеческой точки зрения), и произнес нужный ответ. Джил исчерпала свои возможности: она не поняла его слов и не ответила даже на английском.

Но на нее снизошло вдохновение. По периметру стола стояли графины с водой, окруженные бокалами. Она взяла графин, наполнила бокал, взглянула Махмуду в глаза и искренне произнесла:

— Вода. Наше гнездо теперь ваше. — Она поднесла стакан к губам и передала его Махмуду.

Он ответил на марсианском, увидел, что она не понимает, и перевел:

— Кто дает воду, тот дает все. — Он отпил глоток и протянул было стакан Джил, но спохватился и передают его Харшоу.

— Я не говорю по-марсиански, сынок, — сказал Джубал, — но благодарю за воду. Пусть жажда никогда не мучит тебя. — Он отпил треть и протянул стакан Бену.

Кэкстон взглянул на Махмуда и негромко произнес:

— Возрастание близости. С водой жизни возрастает наша близость. — Он отпил глоток и передал стакан Доркас.

В отличие от остальных Доркас заколебалась.

— Доктор Махмуд, вы понимаете, насколько это серьезно для Майка?

— Да, мисс.

— Э… для нас это так же серьезно. Вы все понимаете? Вы грокнули?

— Я грокнул это во всей полноте… иначе я не стал бы пить.

— Хорошо. Желаю вам всегда пить досыта. Пусть наши яйца разделят гнездо. — По щекам ее потекли слезы, она отпила и торопливо передала стакан Мириам.

— Соберись, девочка, — прошептала Мириам, а потом, обращаясь к Майку, сказала: — Водой мы приветствуем брата, — и добавила, обращаясь к Махмуду: — Гнездо, вода, жизнь. — Она отпила глоток. — Наш брат. — Она протянула ему стакан.

Махмуд допил то, что осталось, и сказал по-арабски:

— И если они сплетают твои дела со своими, то братья они тебе.

— Аминь, — заключил Джубал.

Доктор Махмуд бросил на него быстрый взгляд и решил не спрашивать пока у Харшоу, понял ли он смысл происшедшего: здесь было не место говорить о том, что могло выдать его собственные тревоги, его сомнения.

Тем не менее на душе у него было тепло, как всегда после водного ритуала… несмотря на то, что он здорово отдавал ересью. Его мысли прервало появление главного протоколиста.