Чужак в чужой стране - Страница 119

К оглавлению

119

Миссис Пайвонски была просто поражена.

— Благословение Господне! У меня есть деньги.

Джил пожала плечами.

— Если когда-нибудь понадобятся, только дай знать. Если хочешь яхту — Майк будет счастлив подарить ее тебе.

— Это верно, Пат. Я никогда не видел яхты.

Миссис Пайвонски покачала головой.

— Слишком много свалилось на меня сегодня. Боюсь, сердце мое разорвется от счастья… Все, что мне от вас нужно, это ваша любовь…

— Прими ее, — произнесла Джил.

— Я не грокаю любовь, — сказал Майк, — но Джил всегда говорит правильно. Если она у нас есть, она твоя.

— …и уверенность в том, что вы спасены. Но об этом я больше не беспокоюсь. Майк сказал мне про ожидание, и про то, зачем ожидание нужно. Ты понимаешь, Джил?

— Я грокаю. Я больше ничего не тороплю.

— Но я кое-что припасла для вас. — Татуированная женщина взяла сумочку и достала книгу. — Дорогие мои… это точная копия Нового Откровения, которую благословенный Фостер дал мне… в ночь, когда подарил мне свой поцелуй. Я хочу, чтобы вы ее взяли.

Глаза Джил наполнилась слезами.

— Но, тетушка Патти… Патти, брат наш! Мы не можем взять ее! Мы купим другую.

— Нет. Это… это «вода», которую я делю с вами, чтобы стать ближе.

— О… — Джил вскочила на ноги. — Мы делим ее. Теперь она наша… Наша общая. — Она поцеловала Пат.

Майк похлопал ее по плечу.

— Ненасытный маленький брат. Теперь мой черед.

— В этом отношении я всегда ненасытна.

Человек с Марса поцеловал своего нового брата сначала в губы, потом в то место, где оставил свой поцелуй Фостер. Он помедлил (недолго, по земному времени), выбирая соответствующее место с другой стороны, где подходил бы рисунок Джорджа, и поцеловал ее. Мысли его шли уже в растянутом времени. Было необходимо грокнуть капилляры. Для женщин он просто легко коснулся губами кожи. Но Джил уловила цель его действий.

— Патти! Смотри!

Миссис Пайвонски опустила взгляд. На коже отпечатались двумя кроваво-красными стигматами его губы. Она начала терять сознание… но ее искренняя вера не дала ей упасть в обморок.

— Да. Да! Михаил…

Вскоре татуированную женщину заменила достойная домохозяйка в платье с глухим воротничком и длинными рукавами.

— Я не буду плакать, — сказала она торжественно, — и вечность не знает прощаний. Я буду ждать.

Она поцеловала Майкла, потом Джил и вышла, не оглянувшись.

Глава 28

— Богохульство!

Фостер поднял взгляд.

— Кто-то укусил вас, юноша? Это крыло строили в спешке, и внутрь залетело много всякой дряни: целые рои почти невидимых чертенят… Они безвредны, однако их укусы вызывают неприятный зуд.

— Ну… это надо видеть, чтобы поверить… Сейчас я перемотаю всеведушку немного назад.

— Вы бы удивились, юноша, узнав, во что я способен поверить. — Тем не менее супервизор Дигби отвлек часть его внимания. Трое временных, людей, как он увидел, мужчина и две женщины, размышляли о вечном. Ничего такого. — И?

— Вы слыхали, что она сказала? «Архангел Михаил»? Ну и ну!

— Ну и что же?

— «Что же»? О Господи!

— Это вполне возможно.

Нимб Дигби задрожал.

— Фостер, вы, возможно, не очень внимательно посмотрели! Она имела в виду этого переростка в коротких штанишках, этого уголовника, что отправил меня сюда. Посмотрите-ка еще раз!

Фостер увеличил изображение и отметил, что ангел-стажер прав… Увидел он кое-что еще, увидел и улыбнулся своей ангельской улыбкой.

— Откуда вам известно, юноша, что это не так?

— Что???

— Последнее время я не видел Майка в Клубе, но его имя значилось в списке участников Миллионолетнего Турнира Солипсистов. Это знак, что он, скорее всего, в командировке. Майк один из искуснейших игроков в солипсизм в этом секторе.

— Но это замечание непристойно!

— Вы удивитесь, узнав, сколько прекраснейших идей Босса, бывало, именовались непристойными. Хотя, пожалуй, вы не удивитесь: ведь вы прикладник. Но слово «непристойность» ничего не значит. Оно не имеет теологического значения. «Для чистого все вещи чисты».

— Но…

— Я просто свидетельствую, юноша. Впридачу к факту, что наш брат Михаил, похоже, отсутствует в данный микромомент — я не знаю, где он; у нас вахты не совпадают, — эта татуированная женщина, которая сделала вещее предсказание, вряд ли ошибается; она сама, в определенной мере, святая.

— Кто это сказал?

— Я говорю. Я знаю. — Фостер снова улыбнулся светлой ангельской улыбкой. Милая маленькая Патриция! Уже, не молода, но все еще по-земному желанна… И сияет внутренним светом, словно витраж на солнце. Он заметил с гордостью, свойственной скорее смертным, что Джордж закончил свое величайшее посвящение.

Когда он последний раз видел Патрицию, работа была еще в разгаре. Этот рисунок о том, как он был призван на небеса, вовсе неплох даже в Высшем смысле. Надо не забыть отыскать Джорджа, похвалить его и сказать, что видел Патрицию. Хм… А где сейчас Джордж? Художник-созидатель в отделе конструирования Вселенной, работающий под непосредственным началом Зиждителя, насколько помнится… Неважно, по главной картотеке его можно будет найти за долю миллионолетия.

Каким лакомым кусочком была Патриция, и как свято неистова! Чуть побольше апломба, чуть поменьше покорности, и он сделал бы ее жрицей. Но такова уж была потребность Патриции: принимать Бога соответственно собственной натуре. Пожалуй, ей самое место было среди лингаятов… но там она была без надобности. Фостер подумал, не стоит ли снова отмотать всеведушку назад, посмотреть, как она там, и с ангельской сдержанностью решил не делать этого: работы было по горло.

119